Интересная ситуация складывается на мировом рынке урана, где в последние несколько лет "Казатомпром" (биржевой тикер KAP) стал не только крупнейшим производителем, но и продавцом. KAP продает урана больше, чем производит, сокращая накопленные за предыдущие годы запасы.
О том, как на рынок может повлиять пандемия Covid-19 рассказал председатель правления Казатомпрома Галымжан Пирматов в эксклюзивном интервью Energy Intelligence.
Казатомпром ожидает, что объем производства в Казахстане в 2020 году составит 19 000-19 500 тонн. Каковы предположения, стоящие за такими показателями, касательно охвата и серьезности пандемии Covid-19 и ответных действий на юге Казахстана?
Уровень добычи в первой половине года, вероятно, будет примерно таким же, как и в первой половине 2019 года. Это связано с интервалом между тем, когда было прекращено бурение и строительство новых скважин, чтобы минимизировать риск вспышки Covid-19, и тем, когда воздействие отразится в исходном содержании и дебите скважин. То, что сегодня мы производим, является результатом проведенной работы на протяжении трех и более месяцев. Поэтому реальное влияние на показатели добычи будет видно только в 3-м и 4-м кварталах, в результате приостановки деятельности по разработке новых скважин во 2-м квартале. В целом мы ожидаем, что объем производства в Казахстане составит от 19 000 до 19 500 тонн, при условии, что приостановка деятельности по разработке скважин продлится всего три месяца. Также важно отметить, что, хотя сокращение добычи затрагивает все наши рудники [в Казахстане], производственные потери не будут одинаковыми на каждом участке. Сокращение [добычи] будет зависеть от ряда факторов, в том числе от количества геотехнологических полей, на которых уже ведется деятельность, при сокращении штата, и геологических характеристик каждого месторождения. Географическое распространение Covid-19 в Казахстане неоднородно, и на юге Казахстана распространение вируса началось позднее, с апреля, поэтому правильно предположить, что количество работников на наших рудниках останется сниженным весь второй квартал.
С учетом того, что Казатомпром готов «регулировать свои поставки посредством уровня запасов ниже целевого уровня» добычи на уровне шести – семимесячного объема производства, дополнительное сокращение производства, вызванное второй волной Covid-19 или локализованной вспышкой, наряду с выполнением своих договорных обязательств по поставкам, может свести на нет оставшиеся запасы Казатомпрома. Если это произойдет, есть ли у вас стратегия по восстановлению запасов?
Мы завершили 2019 год с запасами около 8 500 тонн урана, а это восемь месяцев плановой добычи (до сокращения плановых показателей добычи). Поэтому мы считаем, что у нас достаточно ресурсов для покрытия наших обязательств в ближайшем будущем. Тем не менее, особенность нашей деятельности заключается в том, что мы не можем свести наши запасы к нулю или приблизительно до этого уровня, учитывая, что большая часть запасов – это незавершенное производство и транзитные запасы. Поставка материала на некоторые перерабатывающие предприятия занимает до двух месяцев, и это всего лишь первый шаг к реализации топливного цикла. Поэтому, если будет вторая волна Covid-19 или если текущая ситуация выйдет за рамки трех месяцев, мы не исключаем вероятность того, что Казатомпрому потребуется закупать материал на рынке. Как я уже говорил ранее, у компании есть все возможности для этого, если будет необходимо, как с технической точки зрения - через трейдинговую дочернюю компанию THK, так и в финансовом отношении – с учетом достаточного капитала и низкого уровня долга и открытых кредитных линий.
Один из отраслевых источников указал на резкое сокращение ваших расходов на разведку и разработку и заявил, что за пределами месторождения Южный Инкай нет многообещающих перспектив. Это справедливая оценка? Если нет, то какие еще перспективные участки являются наиболее многообещающими на данный момент?
Это правда, что блоки Южного Инкая являются нашими наиболее привлекательными проектами по разведке урана (не только для Казатомпрома, но, я полагаю, для любой точки мира) с ресурсами около 125 000 тонн. В нынешних рыночных условиях мы мало говорим об этих и других наших перспективах, но на самом деле у нас есть несколько других, в том числе Блок 6 и 7 Буденовского месторождения, Тогускен и Восточный Жалпак, все они расположены в Шу-Сарысуйском бассейне и разведка на них ведется несколько лет. По мере снижения объемов производства на существующих месторождениях (мы закрыли свой первый крупный рудник в прошлом году), эти новые месторождения будут представлять будущее компании на десятилетия вперед. Когда и с каким охватом они будут запущены, конечно, будет зависеть от нашего видения поставок в будущем и от потребностей наших клиентов. Мы перестали думать об урановых запасах как о ресурсах, и относимся к ним как к активам страны для нынешнего и будущего поколений. Поэтому мы не спешим их запускать до тех пор, пока не придет время и рынок не потребует дополнительных поставок.
В 2019 году около 40% урановой продукции Казатомпрома было продано Казатомпромом и THK покупателям в Китае. Умерил ли Covid-19 китайский спрос в первой трети 2020 года, или вы наблюдаете устойчивый (или растущий) спрос?
Пандемия привела к определенным изменениям в поставках в Китай, особенно с учетом того факта, что Китай в январе-феврале переживал пик Covid-19, тогда как в Казахстане его первые случаи были зафиксированы только в марте. Из-за закрытия границы некоторые поставки пришлось отложить. Сейчас мы возобновили поставки в Китай и не думаем, что эти временные обстоятельства повлияли на общую картину поставок в Китай.
После нескольких лет работы представительства в Вашингтоне, округ Колумбия, и активных усилий по диверсификации клиентской базы, за последние три года ваши продажи потребителям в США остаются на уровне 5-6%. Как Вы объясните отсутствие роста доли рынка на крупнейшем в мире рынке ядерного топлива?
США - очень важный для нас рынок. Это крупнейший урановый рынок в мире, где более 20 энергокомпаний и 95 реакторов обеспечивают стабильную электроэнергию для удовлетворения нужд хозяйств и промышленных предприятий США. Однако на этот рынок очень сложно зайти из-за его размера и количества клиентов, по сравнению с другими ядерными странами, которые, как правило, имеют максимум одну или несколько ядерных компаний. Необходимо охватить большую географию и понять потребности различных клиентов – естественно, для наращивания продаж на новых рынках требуется время.
К слову, в прошлом году наши продажи в США удвоились (...) Я согласен, что с показателем продаж в 10% США по-прежнему недостаточно представлены в нашем портфеле. Частично это, по-видимому, связано с тем, что энергокомпании США были плотно законтрактованы в последние несколько лет, когда мы вносили изменения в свою стратегию и меняли подход к маркетингу и продажам, как в Казахстане, так и посредством THK в Цуге [Швейцария]. Но в целом мы проделали огромный путь; за три года с 2015 по 2017 мы смогли продать только около трех четвертей своего годового объема производства, и при этом значительные объемы шли не напрямую нашим клиентам, а через трейдеров. Начиная с 2018 года, мы поменяли свою деятельность таким образом, что стали не только крупнейшим производителем, но и крупнейшим продавцом в мире. Мы больше не продаем через трейдеров, наши продажи значительно превышают объемы производства каждый год, что позволяет нам сокращать свои запасы, и в 2020 году (впервые) мы в ситуации, когда у нас мало свободного материала для продажи (даже до влияния Covid-19 на производство). И именно поэтому я уверен в поставленной нами задаче стать предпочтительным поставщиком для мировой ядерной индустрии (включая США).
Полное интервью можно прочитать по данной ссылке.